О военных угрозах Евразийскому союзу
26.05.2012
Подтверждением появлению в геополитическом пространстве России подобных центростремительных тенденций является недавнее предложение главы российского правительства о создании Единого экономического пространства (ЕЭП), основа которого была заложена Таможенным союзом России, Белоруссии и Казахстана [1]. При этом строительство Таможенного союза и Единого экономического пространства закладывают основу для выхода на следующий, более высокий уровень интеграции, - формирование в перспективе Евразийского экономического союза. Одновременно предполагается вести работу в направлении постепенного расширения круга участников Таможенного союза и ЕЭП: на первом этапе за счет полноценного подключения к работе Киргизии и Таджикистана.
«Мы предлагаем модель мощного наднационального объединения, способного стать одним из полюсов современного мира и при этом играть роль эффективной «связки» между Европой и динамичным Азиатско-Тихоокеанским регионом… Евразийский союз — это открытый проект. Мы приветствуем присоединение к нему других партнеров, и прежде всего стран Содружества», – пишет в своей статье в газете «Известия» В.В. Путин [1].
Вместе с тем, начатая нашей страной внятная и долговременная политика по созданию Евразийского экономического пространства и Евразийского экономического союза вызывает в мире, в первую очередь на Западе, далеко не однозначную реакцию. Это связано с тем, что большинство стран Западной Европы и США за последние двадцать лет привыкли видеть в России по меткому выражению Збигнева Бжезинского «скорее пациента, чем партнёра». Вместо одного из политических полюсов мира Запад хотел бы по-прежнему видеть в России только территорию, кладовую ресурсов.
Тем не менее, мир не стоит на месте и геополитическая ситуация в силу целого ряда причин начала меняться.
В частности, российские и зарубежные аналитики связывают изменение политической обстановки в мире с происходящим в последнее время процессом коренного переустройства всей системы международных отношений, что затрагивает основы сформировавшейся в конце ХХ века системы глобальной безопасности [3-5,9,10]. Этот процесс характеризуется, с одной стороны, углублением международной интеграции, формированием глобального экономического, экологического и информационного пространств, а с другой – обострением соперничества мировых и региональных экономических и военно-политических центров за расширение сфер влияния, в том числе на постсоветском пространстве [5].
В этих условиях заявление России о создании совместно с Белоруссией и Казахстаном ядра будущего Евразийского союза становится толчком к новому витку борьбы за «душу Земли», за так называемый Hеartland [2]. Поэтому при проработке различных аспектов создания и развития Евразийского экономического союза необходимо помнить следующее.
Несмотря на все успехи международной дипломатии по сохранению мира, снижение угрозы развязывания крупномасштабной ядерной войны со стороны США и «перезагрузку» отношений между Америкой и Россией, в начале XXI в., как и во все предыдущие века, в основе политики обеспечения национальной безопасности практически всех государств и союзов лежит опора на военную силу и потенциал вооружённых сил. В реальной политике по-прежнему актуален «принцип Аль Капоне», согласно которому «с помощью доброго слова и револьвера можно добиться гораздо большего, чем с помощью одного только доброго слова».
В частности, в национальной военной стратегии даже такого наиболее экономически развитого и «демократичного» государства как США, американское руководство, тем не менее, рассматривает свои вооружённые силы в качестве самого важного, а зачастую и основного средства обеспечения национальных интересов страны [24].
Исходя из этого, с большой долей уверенности можно сказать, что будущий Евразийский экономический союз столкнётся, в том числе, и с силовым противодействием со стороны ряда ключевых игроков на «Великой шахматной доске», как назвал Евразию американский политик и политолог, известный русофоб Збигнев Бжезинский [10]. Поэтому уже на этапе формирования геополитического контура Евразийского экономического союза следует обратить внимание и на его оборонительную составляющую.
Для начала представляется целесообразным провести анализ возможных вызовов и угроз военного характера, с которыми может столкнуться новое политико-географическое образование, а также форм и методов силового противодействия Евразийскому экономическому союзу. Об этом и пойдёт речь ниже. При этом следует отметить, что статья носит обзорный характер и отдельные положения рассматриваемой тематики лишь обозначены авторами без их детального раскрытия.
В своём фундаментальном труде «О войне» прусский генерал Карл фон Клаузевиц писал: «Самое первое, самое главное и самое важное в смысле последствий решение, которое должен принять государственный деятель и командир, - это определить тип войны, в которую он погружается …».
На другом конце Евразии об этом же писал в своём труде «Искусство войны» не менее ныне знаменитый древнекитайский стратег и военный теоретик Сунь Цзы: «Тот, кто знает врага и знает себя, не окажется в опасности и в ста сражениях. Тот, кто не знает врага, но знает себя, будет то побеждать, то проигрывать. Тот, кто не знает ни врага, ни себя, неизбежно будет разбит в каждом сражении».
Вот и нам следует понять, в мир каких войн мы вступаем и с каким противником можем столкнуться, начиная воплощать в жизнь идею Евразийского экономического союза. Поэтому обратимся вначале к науке о войне – полемологии.
Видный русский военный теоретик генерал-лейтенант российской Императорской армии Н.Н. Головин в своей книге «Наука о войне. О социологическом изучении войны», изданной в эмиграции в 1938г., писал: «В военной науке столько науки, сколько в ней социологии». В самой же социологии ключевыми являются понятия социальной роли, социальной справедливости и социального прогресса. Так, с точки зрения социологии, в качестве необходимого условия возникновения войны выступает фактор справедливости. Под ним понимается «невозможность мирного сотрудничества субъектов социальных отношений в прежних ролях в связи с настоятельной необходимостью общественного прогресса».
В соответствии с социологической теорией ролей, любой субъект (личность, организация, страна) может быть описан посредством усвоенных и принятых им или вынужденно выполняемых социальных функций и образцов поведения – так называемых ролей, вытекающих из его социального статуса в данном обществе в данное время. При этом в любом человеческом деле можно выделить три формальные роли или функции: обеспечение, управление и исполнение. Обеспечение даёт средства, управление – цели, а исполнение приводит к результату. В процессе войн как раз и происходило перераспределение ролей: обеспечения, управления и исполнения. Поэтому с позиций социологии основной целью любой войны является не просто уничтожение противника как такового, а силовое перераспределение ролевых функций стран или социальных групп внутри страны, если иметь в виду войну гражданскую.
В заявлении главы правительства РФ была озвучена новая роль, на которую претендует Россия и её партнёры по Евразийскому союзу – роль эффективной «связки» между Европой и динамичным Азиатско-Тихоокеанским регионом, своеобразного «моста культур».
США, напротив, всеми силами пытаются сохранить свою нынешнюю роль – единственной сверхдержавы в монополярном мире [10, 28, 30]. Вместе с тем, бремя лидера однополярного мира США не выдержали. Мир не увидел в них страну, «которую не боятся, а уважают». Доминирования во всём спектре отношений не получилось. Америкоцентричная модель политического устройства мира дала сбой, что породило, как и предсказывал Бжезинский, «всемирную реакцию в виде идеологии антиамериканизма». «Пятнадцать лет спустя после своей коронации в глобальные лидеры Америка становится одинокой, внушающей страх демократией в политически враждебном ей мире» [28]. Попыткой возвращения былого американского величия является разработка Вашингтонскими политиками доктрины «восстановления» (restoration), согласно которой «внешняя политика США должна базироваться на восстановлении силы страны и пополнения ее ресурсов – экономических, человеческих и материальных».
Вместе с тем, по оценкам стратегов из Пентагона, изложенных в обновлённой «Национальной военной стратегии США» «главная глобальная тенденция последних лет – быстрое превращение Азии в новый центр мира. Вслед за стремительным ростом экономических показателей стран этой части света увеличиваются и их военные возможности». Америка же уже не может позволить себе «воевать в долг».
В то же время, если посмотреть на политическую карту Азии (с поправкой на мартовское 2011г. землетрясение в Японии), то из всех стран Азиатско-Тихоокеанского региона особое место в современном мире занимает Китай, вышедший, несмотря на кризис, по многим макроэкономическим показателям на второе после США место в мировой экономике. А стремительный рост экономической и как прямое следствие - военной мощи Поднебесной означает, что необходимые ей природные богатства и территории она не прочь брать силой, о чем в Пекине заговорили уже практически открыто на достаточно высоком уровне [15]. Виной тому – бурный рост экономики Поднебесной: дело не в какой-то особой агрессивности Китая, а в том, что экспансия для него – вопрос выживания его экстенсивной модели экономики. Как говорят сами китайцы: «Тигр ест людей не потому, что он злой, а потому, что голоден».
После геополитической рассмотрим более подробно военную составляющую в стратегии ведущих зарубежных стран.
На Западных рубежах России противостоят оснащённые современным оружием и боевой техникой небольшие армии европейских государств, способные вести сколь-нибудь масштабные боевые действия только в рамках блока НАТО. Моральный и боевой дух европейских армий невысок, если судить по участию их представителей в войнах в Афганистане и Ираке.
На южных рубежах страны находятся вооружённые формирования стран, в основном исповедующих ислам. У этих армий нет в большом количестве современного мощного вооружения и боевой техники, но благодаря религиозным убеждениям эти армии имеют сильную сплочённость, высокий боевой дух и способны вести затяжные боевые действия партизанского типа – так называемую «мятежевойну», - с самыми современными армиями мира.
На Дальнем Востоке России противостоит Китай, имеющий колоссальные людские ресурсы и активно ведущий перевооружение своей армии на новые средства ведения крупномасштабной войны, вплоть до применения ядерного оружия. Активно осваивает китайская армия и новые формы и методы ведения войны – психологические и информационные операции, управление войсками на основе сетецентрической модели боевых действий, кибернетические атаки.
В ряде зарубежных стран началась активная подготовка войск к ведению боевых действий в Арктике.
В то же время в рамках проводимых в армиях ведущих зарубежных государств трансформаций в военной сфере признается, что войны в XXI веке не являются исключительно прерогативой военных, а победа в них не может быть достигнута только военными средствами [24]. Задачей современной войны является не уничтожение хозяйственной и военной инфраструктур противника, а завладение его ресурсами для последующего их использования победителем.
В настоящее время благодаря развитию информационных технологий и достижениям в области психологии, в первую очередь психологии массовых коммуникаций, разработан достаточно большой арсенал способов, методов и средств организации различных видов противоборства. Здесь и технологии «цветных революций» [13,14], и внедрение в правительства стран-конкурентов в качестве советников так называемых «экономических убийц» [20,23], и организация различного рода негативных PR-кампаний в информационном пространстве и деструктивных информационных атак в виртуальном пространстве [6,19,21,22], и ведение дистанционных, бесконтактных военных действий в пространстве физическом на основе «сетецентричной» модели управления войсками и оружием [3,5,12,17], и новые формы асимметричных действий на основе партизанской борьбы и террористической деятельности [8,16,25], и технологии информационно-психологической войны и её высшей формы - «консциентальной» войны или войны смыслов [7, 24, 26].
Всё это меняет характер будущих войн, главной особенностью которых является отсутствие необходимости в массовом применении войск на поле боя. Их призваны заменить аэромобильные части и силы специальных операций, обеспечивающие достижение и закрепление политических целей войны после нанесения ущерба критически важным объектам военной, экономической и политической инфраструктур государства обычными высокоточными средствами поражения или кибернетическим оружием [5,24]. К таким выводам пришли как военные теоретики США и НАТО, так и специалисты армий южного пояса Евразии, в первую очередь Китая и Индии.
В частности, в ходе войн в Югославии и Ираке американское военное командование уже опробовало новую доктрину ведения боевых действий с воздействием по центрам, контролирующим его экономику, промышленное производство и транспорт [4]. В этой доктрине использовалась теория Джона Бойда о действиях на опережение противника в области принятия и проведения им в жизнь решений на применение вооружённых сил (так называемый цикл НОРД – «наблюдение-ориентация-решение-действие») [12]. Согласно этой теории одним из необходимых условий достижения успеха являются действия по разрушению командных пунктов противника всех уровней управления и линий связи с одновременной деморализацией войск и населения противника за счёт проведения психологических операций.
Ещё в 2001г. в стратегической доктрине США FM-1 «The Army», а также в боевом уставе действий FM-5 «Operations» были практически сформулированы положения теории «войны в трёх кварталах», согласно которой в то время, пока в одном квартале войска ведут активные наступательные боевые действия, во втором они осуществляют «зачистку» территории, закрепляя успех, а в третьем квартале уже раздают гуманитарную помощь [4].
Следует признать, что в последнее время всё чаще привычные формы ведения войны с применением огневых средств поражения на театрах военных действий заменяет война информационно-психологическая с применением в основном оружия информационного, а в недалёком будущем – и кибернетического [6]. Её основной задачей является уменьшение «цены» грядущего вооружённого противоборства за новые роли, в том числе, на просторах Евразии путём уничтожения определённых типов сознания. При этом носители этих сознаний, наоборот, могут быть сохранены, если они откажутся от форм сознания – предметов разрушения и поражения.
Необходимо отметить, что в вопросах, связанных с информационными технологиями, в американской внешней политике силовой (военный) аспект становится всё более приоритетным. Так, в Минобороны США создано специальное «кибернетическое командование». Для этого ведомства принят основополагающий документ - «Стратегия Минобороны по операциям в киберпространстве» (DoD Strategy for Operating in Cyberspace), - согласно которому киберпространство объявлено такой же «обычной средой деятельности ВС США, как суша, море или воздушное пространство». Данный документ также предполагает, что в ответ на реальные или виртуальные угрозы и вызовы США готовы использовать любые средства – дипломатические, экономические, кибернетические и чисто военные.
Одной из форм борьбы, активно практикуемой в последнее время США и их союзниками для достижения своих интересов, является концепция нацеленности на конечный результат или эффект – «Effects-Based Approach to joint Operations» [5, 12]. Данный тип операций не является новым классом военных операций, а представляет собой интегрированное применение всего арсенала государственных, экономических, военных и дипломатических средств и процедур по отношению к противоборствующей стороне при обеспечении тесного взаимодействия с государствами-союзниками. Впервые эта концепция была применена в 1999г. в отношении суверенной Югославии. Тогда комплексное применение политических, дипломатических и экономических мер, в сочетании с действиями международных неправительственных организаций на фоне ракетных и бомбовых ударов авиации стран НАТО в условиях широкого проведения информационно-психологических операций принудило президента Милошевича подписать Дейтонское соглашение и в конечном итоге привело к распаду СФРЮ [4].
Дальнейшее развитие концепция «Операция на основе эффектов» получила в ходе военной агрессии США и их союзников по НАТО в Афганистан и Ирак. При этом для достижения своих конечных целей в Ираке США дополнительно использовали и такой экономический рычаг как откровенный подкуп военной верхушки армии Ирака и части окружения Саддама Хусейна, проведя специальную операцию накануне вторжения.
Что касается непосредственно России, то и США вместе с НАТО, и Китай вынуждены считаться с ней, пока у страны есть мощные стратегические ядерные силы (СЯС) и большие запасы тактического ядерного оружия (ТЯО). По нашему мнению на сегодняшний день «разрушает замыслы противника» о главенстве в Евразии два фактора – высокая боеготовность и надёжность СЯС России и ст. 22 её военной доктрины 2010г., в которой чётко говорится, что «Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие в ответ на применение против нее и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против РФ с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства».
Эти факторы могут оказать самое существенное влияние на формирование Евразийского экономического союза: под российский ядерный зонтик могут встать как раз те страны региона, которые ощутили на себе всю жёсткость объятий заокеанских и китайских «друзей», и которые не хотят терять свою идентичность на политической карте мира [2].
При формировании нового экономического союза необходимо помнить, что теория борьбы условных информаций определяет в качестве одного из базовых состояний геополитическую ситуацию «объединение слабых вокруг сильного». Применительно к рассматриваемому вопросу это может быть объединение сырьевых стран Евразии вокруг России. Для развитых же стран, в первую очередь США, такое развитие событий – крах всего выстраиваемого ими миропорядка. По нашему мнению недопущение данного состояния – это концептуальная основа всей международной политики западного мира в отношении РФ и её союзников.
Руководство Поднебесной в складывающейся обстановке вокруг России и её инициатив в Евразии вынуждено пока вести себя согласно стратагемы «Красавица»: «Если войско могучее, нападай на его командира. Если командир мудр, воздействуй на его чувства. Когда его воинский дух ослабнет, сила войска растает сама». В русле этой политики руководство Китая за спиной России активизировало свои дипломатические отношения с Америкой, подписав во время визита в Вашингтон в январе 2011г. соглашение между КНР и США «О взаимном признании интересов сторон», фактически снова поделив мир.
Вот вкратце та геополитическая атмосфера, в которой Россия решила изменить свою роль, и те военные угрозы, реализация которых может помешать ей в создании Евразийского экономического союза, если политическим руководством стран-участниц будет не в полной мере учтена оборонная составляющая создаваемого нового геополитического игрока.
Для нейтрализации угроз своей безопасности Евразийский союз должен приступить к формированию соответствующих вооружённых сил, по своей структуре полностью отвечающих стратегии и роли формируемого на Евразийском континенте нового политико-экономического образования.
В заключение хочется отметить следующее. В наше смутное время финансового кризиса, дефицита топливно-энергетических и питьевых ресурсов и обострения, в том числе, и экономических противоречий между ведущими государствами мира хочется напомнить всем тем, от кого так или иначе зависит экономическая стабильность и безопасность будущего Евразийского экономического союза, слова полководца древности Сунь Цзы: «Правило ведения войны заключается в том, чтобы не полагаться на то, что противник не придёт, а полагаться на то, с чем можно его встретить; не полагаться на то, что он не нападёт, а полагаться на то, чтобы сделать нападение на себя невозможным для него» [17].
Юрий МАТВИЕНКО
Источник: «Центр стратегических оценок и прогнозов»
1. Путин В.В. «Новый интеграционный проект для Евразии – будущее, которое рождается сегодня», статья в газете «Известия» от 4 октября 2011г.
2. Дугин А.Г. «Основы геополитики. Геополитическое будущее России».- М.: «Арктогея», 1997.
3. Барышев А.П. «Современная стратегия США и НАТО (в контексте проблем национальной безопасности России)». – М.: ОГИ, 2011.
4. Валецкий О.В. «Новая стратегия США и НАТО в войнах в Югославии, Ираке, Афганистане и её влияние на развитие зарубежных систем вооружения и боеприпасов». – М.: «Арктика 4Д», 2008.
5. Карякин В.В. «Военная политика и стратегия США в геополитической динамике современного мира: монография». – М.: «Граница», 2011.
6. Паршин С.А., Горбачёв Ю.Е., Кожанов Ю.А. «Кибервойны – реальная угроза национальной безопасности?». – М.: КРАСАНД, 2011.
7. Матвиенко Ю. А. «Информационно-психологическая война как одна из форм разрешения социально-политических противоречий в современном обществе». Статья в журнале Академии военных наук «Информационные войны» № 4(8) за 2008г.
8. Матвиенко Ю.А. «Предупредить - значит вооружить» (кибертерроризм вчера, сегодня и завтра). Статья в журнале Академии военных наук «Информационные войны» № 2 (18) за 2011г.
9. Галенович Ю.М. «Китайские сюжеты: чем доволен и недоволен Китай». – М.: «Восточная книга», 2010.
10. Бжезинский З. "Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы". – М.: «Международные отношения», 1998.
11. Савин Л.В. «Сетецентричная и сетевая война. Введение в концепцию». – М.: «Евразийское движение», 2011.
12. Паршин С.А., Горбачёв Ю.Е., Кожанов Ю.А. «Современные тенденции развития теории и практики управления в вооружённых силах США». – М.: ЛЕНАНД, 2009.
13. «Оранжевые сети: от Белграда до Бишкека / отв. ред. Н.А. Нарочницкая, ред и сост. Е.А. Бондарева». – СПб.: Алетейя, 2008.
14. Шарп Джин «От диктатуры к демократии / пер. с англ. Н. Макаровой». – Екатеринбург: «Ультра. Культура», 2005.
15. Дугин А.Г. «Конец экономики». – СПб.: «Амфора», 2010.
16. «Хочешь мира, победи мятежевойну! Творческое наследие Е.Э. Месснера / русский военный сборник № 21». – М.: «Военный университет», «Русский путь», 2005.
17. «Военная сила в международных отношениях: учебное пособие / коллектив авторов; под общ. ред. В.И. Анненкова». – М.: КНОРУС, 2011.
18. Добреньков В.И., Агапов П.В. «Война и безопасность России в XXI веке». – М.: «Академический проект», «Альма Матер», 2011.
19. Сердюк В.А. «Организация и технологии защиты информации: обнаружение и предотвращение информационных атак в автоматизированных системах предприятия: учебное пособие». – М.: Изд. дом Гос. Ун-та – Высшей школы экономики, 2011.
20. Перкинс Джон «Исповедь экономического убийцы». – М.: Pretext , 2010.
21. Бианки В.А., Серавин А.И. «Убрать конкурента: PR-атака». – СПб.: «Питер». 2007.
22. Студеникин Н.В. «PR-защита бизнеса в корпоративных войнах: Практикум победителя». – М.: «Альпина Паблишерз», 2011.
23. «Игры экономических убийц, тайный мир международных махинаций и сеть глобальной коррупции / под ред. Стивена Хайата». – М.: «Претекст», 2008.
24. «Информационные, специальные, воздушно-десантные и аэромобильные операции армий ведущих зарубежных государств: информационно-аналитический сборник / А.Н. Сидорин, И.А. Рябченко, В.П. Герасимов и др.» . – М.: Воениздат, 2011.
25. Илларионов С.И. «Глобальная террористическая война». – М.: ООО «РИЦ «ПрофЭко», 2006.
26. Девятов А.П. «Путь победы в войне смыслов». ООО «Академия небополитики». Доклад № 313/4 от 15.01.2008г.
27. Климов С.М. «Методы и модели противодействия компьютерным атакам». – Люберцы: КАТАЛИТ, 2008.
28. Бжезинский З. «Ещё один шанс. Три президента и кризис американской сверхдержавы». – М.: «Международные отношения», 2007.
29. Матвиенко Ю.А. «Комплексная информационная атака типа «кибер-стачка» на промышленную автоматизированную систему: анатомия явления и подходы к защите». Статья. Готовится к печати в журнале Академии военных наук «Информационные войны» в 2012г.
30. Эндгаль Уильям Ф. «Полный спектр доминирования: тоталитарная демократия в Новом мировом порядке». – СПб.: «Геликон плюс», 2010.