Лана Раванди-Фадаи: «решение Тегерана интегрироваться в ШОС, БРИКС и ЕАЭС является долгосрочным и не подвержено колебаниям политической конъюнктуры»

11.12.2024

Лана Раванди-Фадаи: «решение Тегерана интегрироваться в ШОС, БРИКС и ЕАЭС является долгосрочным и не подвержено колебаниям политической конъюнктуры»

Впервые опубликовано в «Стратегии развития» №3 (16)

Ведущий специалист России по Ирану и ближневосточной проблематике Лана Раванди-Фадаи ответила на вопросы общественно-политического издания «Стратегии Развития» об изменениях во внутренней и внешней политики ИРИ после избрания нового президента и вступления страны в БРИКС.

– На этой неделе (23-29 сентября) президент Ирана Масуд Пезешкиан на полях Генеральной Ассамблеи ООН сделал резонансное заявление о том, что «Иран никогда не поддерживал агрессию России против территории Украины». При этом Пезешкиан стал президентом волею случая – в результате досрочных выборов после трагического крушения президентского борта в мае. Его предшественник Эбрахим Раиси не позволял себе подобных высказываний. Расскажите немного о личности нового президента ИРИ, и почему он заговорил на другом дипломатическом языке?

– Масуд Пезешкиян принадлежит к лагерю реформаторов – это самое либеральное направление в иранской политической системе. Он – выходец из национальных меньшинств, его отец азербайджанец, а мать – курдянка, поэтому он победил, в основном, благодаря голосам национальных меньшинств, а также либерально настроенной молодежи крупных городов. По профессии Пезешкиян – кардиохирург, и занимал пост министра здравоохранения в правительстве президента-реформатора Мохаммада Хатами в 2001-2005 гг., а также был первым заместителем спикера парламента в 2016-2020 гг. Для сравнения, Раиси принадлежал к ультраконсерваторам, которые с пониманием относятся к позиции России по украинскому конфликту. Реформаторы обычно стремятся укрепить отношения Ирана с Западом, особенно в сфере экономике. Главной целью Пезешкияна, как он говорил, является снятие западных экономических санкций. Поэтому он на международных мероприятиях выступает, используя во многом прозападную риторику, чтобы показать западным политикам, что он готов с ними договариваться. Но он одновременно заявлял, что хочет сохранить хорошие отношения и с Россией. В общем, для него характерна многовекторная политика – он стремится одновременно дружить и с Западом, и с Россией, и с Китаем, хотя в современной геополитической ситуации такое вряд ли возможно.  

– При этом западная пресса регулярно обвиняет ИРИ в поставках России баллистических ракет и беспилотников, угрожает новыми санкциями. Иран эти обвинения отвергает. Что, по вашему мнению, стоит за данной риторикой США и Европы? Нельзя ли сказать, что Пезешкиан стал заложником чужой игры против России?

– Иран официально признал, что поставлял России небольшую партию беспилотников еще до начала СВО. Но обвинения по поставкам баллистических ракет иранцы действительно отвергают. США и Европа такой риторикой, очевидно, хотят добиться послушности от Ирана и изменения иранской независимой политики в выгодном для себя направлении. Хотя я должна сказать, что в поведении разных президентов США есть существенные нюансы: так, Трамп в своей борьбе против Ирана не останавливался ни перед чем, и даже убил выдающегося иранского генерала Касема Солеймани. А Байден ведет себя по отношению к Ирану всё-таки более умеренно, и в сентябре прошлого года даже пошел на определённые уступки Ирану, неожиданные для многих наблюдателей, когда разморозил иранские счета на сумму 10 млрд долл. в обмен на освобождение нескольких заложников.

– Как известно, обстановка на Ближнем Востоке становится все более напряженной день ото дня. Израиль не останавливается ни перед чем: Палестина лежит в руинах, в Ливане начинается острая фаза войны. Растут риски и для Ирана, который не может бросить своих союзников из «Оси сопротивления». Это создает предпосылки для крупного регионального конфликта, в котором Россия готова поддержать ИРИ. Не ставит ли Пезешкиан антироссийскими заявлениями Иран в уязвимое положение перед лицом региональных вызовов?

– Действительно, Пезешкиян своими непродуманными заявлениями может поставить Иран в сложное положение. Но я бы хотела отметить, что основные направления внешней политики определяет не Пезешкиян, а духовный лидер Али Хаменеи, который в целом настроен на конструктивные отношения с Россией и ранее заявлял, что понимает причины начала СВО. Но Пезешкиян опирается на более либеральное крыло в политической системе Ирана, которое ставит главной целью договориться с Западом об отмене санкций, и в соответствии с этим и проводит свою внешнюю политику. Это крыло надеется, что Запад согласится отменить санкции, и тогда стабилизируется экономическая ситуация, в страну пойдут западные инвестиции, и больше не будет поводов для массовых протестов, таких как, например, потрясли страну осенью 2022 г. Поэтому президент, чтобы не ставить под угрозу возможные договоренности с Западом, не хочет вступать в «горячую» войну с Израилем, предпочитая помогать Хезболле и другим союзникам косвенно – путем поставок оружия и инструкторов.

– Влияет ли на позицию Ирана сближение России с Азербайджаном и негласное одобрение Москвой проекта Зангезурского коридора?

– В Тегеране среди некоторой части политиков и журналистов действительно можно видеть определенное разочарование тем, что Россия выступила в поддержку Зангезурского коридора. Однако это разногласие не будет иметь серьезных последствий, так как сами ирано-азербайджанские отношения значительно улучшились за последний год, и продолжают улучшаться. Поэтому проблема может быть решена путем консультаций и компромиссов. Мне кажется, дело здесь прежде всего в стремлении президента не «отпугнуть» Запад, а вопрос Зангезурского коридора вторичен.

1.jpg

– В январе этого года Иран присоединился к группе БРИКС, а в конце августа прошла новость о том, что он хочет получить статус государства-наблюдателя при ЕАЭС. Является ли это долгосрочным решением ИРИ или дипломатическим виражом для торга с Западом?

– На мой взгляд, Иран еще примерно десятилетие назад принял стратегическое решение интегрироваться в такие организации, как ШОС, БРИКС и ЕАЭС. Так что это происходит не из-за сиюминутных интересов, а является последовательной политикой. Нынешний президент-реформатор, возможно, не проявляет к этим организациям такого же интереса, как трагически погибший президент Раиси, при котором Иран особенно быстро двигался в сторону интеграции с БРИКС и ЕАЭС. Но так или иначе, этот процесс уже не остановить, он может только замедлиться, но всё равно продолжится.

– Как в Иране относятся к БРИКС? Верит ли иранское руководство в то, что данная структура способна выступить площадкой глобальных реформ?

– Глава МИД Ирана Аббас Аракчи недавно заявил: «Роль БРИКС должна быть расширена на международной арене, особенно в экономических вопросах, эта организация должна стать новым полюсом, и это требование всех членов». Такого же мнения придерживаются многие иранские политики. Как ожидается, президент Пезешкиян прибудет в октябре в Казань для участия в саммите БРИКС.

Что касается оценок Ирана текущей международной ситуации, то Иран здесь проявляет осторожность: он не ввел антироссийские санкции, но и не признал территориальные приобретения России (даже когда у власти был Раиси). Иран поступает так же, как и многие другие страны, которые с недоверием относятся к «коллективному Западу», но тем не менее в каких-то аспектах зависят от него – например, в экономическом: Иран всё ещё надеется на западные инвестиции и снятие санкций, хотя эта перспектива становится всё более туманной, особенно после того, как Иран сегодня, 1 октября, всё-таки сдержал своё слово об ответе Израилю за гибель лидеров ХАМАС и Хезболлы, выпустив сотни ракет, что неизбежно повлечёт за собой израильский ответ по Ирану. Европа и США, очевидно, отложат начало переговоров до того, как ситуация в регионе успокоится.

В целом Иран воспринимает сегодняшнее противостояние России и Запада как переход к многополярному миру, в котором будет слышен голос не только Америки или Англии, но и России, Китая, Индии и, конечно, самого Ирана. Это повлечет не только новую конфигурацию политических сил в мире, но и новую жизненную философию, где будет равноправие и не будет места нападениям на суверенные страны, чем занимаются Америка и Израиль. По мнению иранских политиков, гегемония Запада подходит к концу, на смену ему приходят новые сверхдержавы, которые проводят независимую политику. Иран видит себя в качестве одного из центров многополярного мира и считает, что вокруг него будут объединяться мусульманские страны.

Членство в БРИКС нужно Ирану, чтобы сотрудничать с крупнейшими экономическими державами мира, укрепить свою экономику, обеспечить технологическое взаимодействие. Интерес к БРИКС появился у Ирана при президентстве Эбрахима Раиси. В 2022 г. Иран подал заявку на вступление в эту организацию, и в 2024 г., как мы знаем, стал ее полноправным членом. В БРИКС заинтересованы все основные политические группы Ирана – от ультраконсерваторов до прагматиков и реформаторов, хотя и в разной степени: ультраконсерваторы считают, что Ирану нужно очень активно участвовать в БРИКС и сделать эту организацию главным центром своей внешней политики, а реформаторы склонны видеть БРИКС лишь как одно из внешнеполитических направлений, наряду с западным и ближневосточным.   

– Что больше всего привлекает Иран в БРИКС? Какой вклад он может внести в развитие структуры?

– Иран привлекает возможность развивать торгово-экономические отношения и технологическое сотрудничество со странами-членами БРИКС, чтобы снизить западное экономическое давление. Сам Иран может стать важным транспортно-логистическим центром для БРИКС, учитывая, что сейчас активно строится международный транспортный коридор «Север-Юг», который проходит через Иран.

МТК «Север-Юг» интересен Ирану в качестве транспортной магистрали, которая принесет в будущем очень большие доходы от транзита товаров и услуг: иранские власти рассчитывают увеличить доходы от транзита с нынешних 1 млрд долл. до целых 20 млрд долл. После завершения строительства МТК Иран также станет важнейшим грузовым транзитным центром на пути из Европы в Азию. Российские и центральноазиатские товары получат широкий доступ в порты Ирана, расположенные в Персидском заливе, что приведет к резкому росту их грузооборота, и в целом – к оживлению морской торговли в стране и интенсивному экономическому росту районов, прилегающих к портам. Официальная иранская пресса называет проект «золотым маршрутом к экономическому процветанию Ирана».

БРИКС после присоединения Ирана (Саудовская Аравия пока официально не приняла приглашение) действительно становится одним из крупнейших мировых энергетических нефтегазовых центров, а значит, может влиять на ценообразование на нефтегазовом рынке. Так что роль Запада слабеет и в этой сфере. С целью укрепления экономической независимости стран БРИКС также идет дедолларизация и переход на национальные валюты в расчетах, чтобы не зависеть от доллара США. Россия и Иран, например, уже почти полностью перешли в своих расчетах на национальные валюты.   

– С учетом всего вышесказанного, на ваш взгляд, каковы перспективы российско-иранских отношений?

– Я думаю, что из-за особенностей политических взглядов нового президента мы будем свидетелями определенного замедления темпов развития российско-иранских отношений, но никакого резкого ухудшения я бы ожидать не стала: сейчас, в условиях жестких западных санкций, Россия нуждается в Иране, а Иран – в России. К тому же духовный лидер является сторонником хороших отношений с Россией. Что касается переговоров с Западом, то и там всё не так просто: Пезешкиян недавно даже сам заявил, что не видит энтузиазма со стороны США в плане новых переговоров. Но он, на мой взгляд, ещё надеется на возможность возобновления переговоров по ядерной сделке, и этим и определяется его внешняя политика. Ради этого он всячески откладывает активное вступление Ирана в ближневосточный конфликт. Но если Запад ясно даст понять Пезешкияну, что не собирается идти на уступки Ирану, то президенту придется вновь активизировать отношения с Россией и Китаем.

Беседовал Иван Сидоров, ведущий специалист ФРЕС


← Назад к списку новостей