Некоторые особенности мультиполярного мира

Примечательно, что сегодня даже небольшие страны пытаются занять самостоятельную позицию, и примером тому могут послужить обвинения, выдвинутые Азербайджаном в адрес США в контексте прав человека. Все это напоминает начавшийся после распада СССР «парад суверенитетов». 

Эти процессы можно оценить как попытку восстановить институт «национального государства» и вернуться к Вестфальской системе. Вместе с тем такая тенденция не снимает проблему государств, находящихся под «управлением извне» и обладающих мнимой независимостью атрибутивного свойства. Более того, в создавшейся ситуации для крупных держав возрос соблазн «приобрести» государства с таким статусом (как это можно видеть, например, в случае с Украиной). На реализацию этой стратегии направлены также разные интеграционные программы экономического и военно-политического свойства. В контексте сказанного можно констатировать, что сама совмещенность порой резко противоположных тенденций в глобальном аспекте является одним из главных параметров мультиполярного мира. Знаменательно также, что отсутствие абсолютно доминирующего силового центра привело к формированию так называемого «наднационального государства», каковым является Исламское государство (далее – ИГИЛ), геополитическую роль которого сегодня трудно переоценить. Еще больше возросли также материальные, информационные и организационные возможности наднациональных финансово-экономических, общественно-политических структур и даже объединившихся по тому или иному признаку неофициальных групп (например, международной бюрократии или активисты ЛГБТ). У подобных структур есть собственные, можно сказать корпоративные, представления о глобальной политике и управлении, и сегодня часть из них играет существенную геополитическую роль. Подобные структуры не только конкурируют с национальными государствами, но и, согласно некоторым экспертам, прибрали к рукам внешнее управление даже крупных государств, не неся никакой ответственности перед населением этих государств [2]. 

Распад однополярного мира идет и на идеологической плоскости. Это обусловлено, в частности, тем, что после развала СССР неолиберальная политико-экономическая система временно обрела статус монопольной. Между тем, как показывает опыт того же СССР, подобный статус тормозит развитие любой идеологии и в конечном итоге приводит к идейно-нравственному извращению и связанному с этим снижению эффективности управления [3]. 

В настоящее время неолиберальная система начала сдавать свои позиции, и это, прежде всего, обусловлено факторами Китая, а теперь и России, которые, придавая важность особенностям собственной системы ценностей, формируют систему мультиполярности, что обеспечивает их конкурентоспособность в глобальной плоскости [4]. Наряду с этим растет и идеологический разрыв с исламскими странами, гипертрофическим проявлением которого стал ИГИЛ. 

Ряд проблем возник и в самих западных обществах, где обретший тоталитарные черты неолиберализм спровоцировал движение инакомыслящих, частично напоминающий аналогичное движение в СССР [5]. Пожалуй, символично что слово «социализм» вновь вошло в медийный оборот даже в Соединенных Штатах . Следует также отметить, что возникший вследствие доминирования неолиберализма духовно-нравственный вакуум способствует тому, что жители некоторых западных стран сочувствуют ИГИЛ или другим организациям подобного рода. Все это сопровождается экономической поляризацией и уменьшением роли так называемого «среднего класса», а также ухудшением его положения . Таким образом, можно констатировать, что мультиполярная система предполагает не только геополитическую и геополитическую, но и жесткую идеологическую конкуренцию. 

Есть все предпосылки думать, что обусловленные геополитическими и идеологическими факторами процессы в 2016г. наберут еще большие обороты, что способствует кристаллизации мультиполярной системы. Подобные развития вынудят глобальных акторов активизировать взаимный диалог и многосторонние отношения, однако по совершенно другим правилам, нежели в однополярном мире. В то же время сегодня эти отношения далеки от сбалансированности, что было характерно для периода так называемой разрядки в ходе Первой холодной войны, то есть тенденция взаимной напряженности сохранится. Это обусловлено еще одним фактором – «деглобализацией», которую иногда называют еще «фрагментацией». 

Как известно, основными инструментами глобализации (исследователи иногда справедливо называют ее вестернизацией [6]) выступают ЕС, НАТО, МВФ, ВБ, ВТО и множество других слаженно действующих и взаимодополняющих друг друга структур. В нынешних реалиях обретают важность в той или иной степени конкурирующие с ними структуры – Шанхайская организация сотрудничества, БРИКС, ЕАЭС, Азиатский банк инфраструктурных инвестиций и действующие в этом контексте другие структуры. Эти организации можно признать инструментами мультиполярного мира, и их функции предполагают также определенное сопротивление и сбалансирование деятельности структур, действующих под эгидой Запада. Совокупность этих и отмеченных в предыдущей подглавке факторов, повсеместное применение санкций и в целом «мировая экономическая война» мешают процессу глобализации (в рамках принятых представлений об этом понятии) или как минимум ограничивают ее функции. 

Возможность подобного развития событий рассматривалась еще в 2010г. в совместном прогнозе Национального совета по разведке (NIC) США и Института исследований проблем безопасности ЕС . В этом исследовании «фрагментация» и замедление глобализационных процессов рассматривались в качестве «наихудшего сценария», названного «Реальность (политической) игры: конфликт сильнее сотрудничества». Однако при попытке сопоставить их с нынешними реалиями даже эти пессимистичные прогнозы кажутся более чем оптимистичными. Нынешние реалии в контексте деглобализации, скорее всего, можно признать одной из основных особенностей многополярного мира. 

Свидетельством тому и множество тех обладающих политическими, экономическими и идеологическими параметрами «проектов распространения влияния», которые стремятся осуществить глобальные акторы, и прежде всего Соединенные Штаты. 

Соединенные Штаты по-прежнему лидируют на глобальной арене, однако теперь уже со статусом «первого среди равных». Эта новая реальность вполне адекватно воспринимается американским аналитическим сообществом и, за некоторыми исключениями, политической элитой. В целом, стратегическую позицию США в 2015г. можно определить как «активная защита». Эта держава, несомненно, сумела максимально воспользоваться разработанными ею же финансовыми механизмами, и как напряженная глобальная политическая ситуация, так и «мировая экономическая война» лишь поспособствовали экономическому укреплению США (несмотря на фундаментальный характер известных рисков, связанных с долгами). В контексте своей многовекторной и глобальной политики американцы стараются осуществить несколько крупных политико-экономических проектов. Кратко перечислим некоторые из них. 

• С целью укрепления своего влияния в Азиатско-Тихоокеанском регионе в 2015г. США подписали договор под названием «Транстихоокеанское партнерство» (ТТП) о создании зоны свободной торговли с рядом стран региона. В этом партнерстве отсутствует КНР, чье влияние существенно увеличилось в форматах Ассоциации стран Юго-Восточной Азии (АСЕАН) и Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС). Скорее всего, американская инициатива нацелена на максимально возможную балансировку сложившейся ситуации. 

• С целью сохранения максимального контроля над ЕС продолжились переговоры в направлении создания зоны свободной торговли под названием «Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнёрство» (ТТИП). Данная программа, неоднозначно воспринимаемая европейским сообществом, призвана также предотвратить рост влияния китайского и российского фактора в ЕС. Не случайно, что спецслужбы США озабочены деятельностью «агентов российского влияния» в ЕС . В частности, контекст взаимоотношений ЕС – Украина – РФ и деятельность «Минского формата» не всегда совпадают с американскими представлениями о собственных национальных интересах. Тем не менее очевидно, что говорить об абсолютном американском доминировали в ЕС сегодня преждевременно. 

• На американском континенте США восстановили отношения с Кубой, сумели добиться того, что на парламентских выборах в Венесуэле победила оппозиция, и в целом укрепили свои позиции в Латинской Америке. В то же время в реализации «обновленной доктрины Монро» также наблюдаются элементы «активной защиты»: в прошлом США могло, к примеру, могло позволить себе «не мелочиться» в Кубинском вопросе и сохранить «статус-кво». 

• Самые большие сложности для США существуют на Большом Ближнем Востоке, где положение ощутимо вышло из-под американского контроля. Несмотря на отмену санкций в отношении Ирана, в данном регионе существенно возросла роль России, Ирана и Китая. В сложившейся ситуации взаимоотношения США с крупными геополитическими акторами приближаются к динамическому равновесию. В подобных условиях, учитывая также ту традицию, согласно которой в предвыборный год американские стратеги избегают радикальных изменений, можно предположить, что основные усилия этого государства в 2016г. будут направлены на экономическую сферу, где они до сих пор действовали очень успешно. В обозримом будущем Соединенные Штаты сохранят свое лидерство, и гарантией этому выступит их технологическое (в широком значении слова) превосходство по сравнению с их конкурентами [5]. 

Россия. Если попытаться описать положение этой державы в 2015г., то оно, несомненно, ближе всего к военному как с экономической, так и военной точки зрения. Попробуем кратко описать основные действия и задачи РФ. 

• Самым значимым событием 2015г. следует считать применение РФ воздушных сил против ИГИЛ в Сирии. Удары российской авиации и последующие действия наземных сил Ирана и Сирии существенно изменили военно-политическое положение не только в Сирии, но и во всем регионе. Это обстоятельство в каком-то смысле вынудило США активировать политику, направленную против ИГИЛ, к которой потом присоединилась Франция, однако по другим причинам. Исходя из этого, коалиционные усилия в 2016г. могут значительно сократить контролируемые исламистами территории. Однако, учитывая сетевой характер организации ИГИЛ, можно предположить, что это не уменьшит риски, связанные с террористической деятельностью в других странах. В связи со всем этим отметим также, что, кроме Северного Кавказа, у РФ имеются сложности, связанные с ИГИЛ, также в Средней Азии, где заметно возросла деятельность экстремистов, в частности в связи с афганскими событиями. 

• Как практически неизбежное последствие сирийской политики РФ принципиально обострились русско-турецкие отношения и, таким образом, восстановилась 250-летняя (первая русско-турецкая война имела место в 1768–1774гг.), если можно так выразиться «геополитическая несовместимость» этих двух государств. Она была нарушена всего на два не очень долгих периода: в годы последующие революциям 1917г. (большевистская) и 1991г. (либеральная), когда были нарушены закономерности естественного развития России. 

• В качестве еще одного достижения можно отметить тот факт, что в 2015г. РФ смогла избежать развития широкомасштабных военных действий в Донбассе и Луганске, таким образом, частично не осуществились «плохие сценарии», связанные с украинскими событиями. Этот успех также был обусловлен военными действиями, которые довольно умело были осуществлены в «Новороссии» до прекращения огня. В то же время, утвержденное «Минской четверткой» временное прекращение огня значительной частью было обусловлено как основательной обеспокоенностью ЕС в связи с неконтролируемыми украинскими событиями, так и гибкостью российской стороны. По этому поводу отметим, что «внутренняя» «украинская» политика РФ регулярно подвергается критике со стороны как либеральных, так и националистических политических сил. Однако нужно принять, что в создавшейся ситуации Москва пока принимает единственно возможные правильные шаги. 

• Для находящейся в полувоенном состоянии России в 2015г. самые большие сложности были в области экономики: в связи с санкциями и обусловленным ими падением цен на энергоносители. С целью исправления положения были выработаны концепции по улучшению экономики и формированию в целом самодостостаточной экономической системы, некоторые положения которых уже выполняются. Однако окончательная реализация подобных проектов требует времени. Экономические реалии частично смягчаются благодаря проявлению способности российского общества консолидироваться и мобилизоваться в чрезвычайных ситуациях, и в этом вопросе следует подчеркнуть наличие харизматичного лидера. Тем не менее вопросы, связанные со снижением жизненного уровня населения со временем не утратят своей актуальности, и экономические проблемы выступят главной проблемой России в 2016г. Экономический фактор также не способствует интеграционным процессам, особенно в формате ЕврАзЭС, где требования к РФ зачастую превышают возможности последнего. 

В любом случае, нужно признать, что Россия вернулась на глобальную геополитическую арену, и с этой точки зрения укрепила свои позиции. Можно утверждать, что после тяжелого поражения в Первой холодной войне, РФ, несмотря на проблемы с компрадорской финансово-экономической элитой, восстановила свой полноценный суверенитет. Также есть предпосылки того, что эта страна будет следовать не только и не столько политическим традициям «Второй» (СССР), сколько «Первой империи». Согласно некоторым геополитикам, сегодня Россия в очередной раз будет стремиться осуществить свою миссию, которая предполагает сбалансирование и стабилизацию мировых катаклизмом. А для этого необходимо по возможности объединить постсоветские страны и воспрепятствовать распространению «сеющих хаос» технологий на евразийском континенте [7]. 

Китай: Данное государство, несмотря на возникшие в 2015г. определенные экономические сложности, как и США, уделяет первостепенное внимание мировой экономике. Глобальный проект «Шелковый путь» (для реализации которого был создан фонд с активами в $40 млрд.) более чем амбициозен. Однако очень высока вероятность того, что китайская последовательная политика так называемая «маленьких шагов» позволит осуществить его. В экономической сфере Китай реально соперничает с США, и об этом свидетельствует, в частности, образование «Азиатского банка инфраструктурных инвестиций» (АБИИ) с капиталом $100 млрд., где не представлены американцы. 

Параллельно всему этому китайские власти начали уделять большое внимание военным проблемам. Это, в частности, обусловлено возникшей напряженностью вокруг архипелага Спратли в Южно-Китайском море (в отношении которого имеют свои претензии Вьетнам, Филиппины, Бруней и Малайзия) и другими проблемами подобного характера. 

Примечательно также то внимание, которое проявляют китайцы к проблемам Арктики. Важным событием можно считать прецедент образования Китаем военной базы в Джибути. В этом контексте примечательны также объявленное в первые дни 2016г. принципиальное реформирование вооруженных сил. 

Во внешнеполитической сфере проблемой можно считать выборы на Тайване в начале 2016г., на которых победили сторонники независимости этого острова. 

Нужно отметить, что и внешняя и внутренняя политика президента Си Цзыньпиня намного активнее, чем у его предшественника. Следует предположить, что в 2016г. претензии Китая на роль глобальной лидирующей державы будут носить более очевидный характер. Можно сказать, что это государство, учитывая проект «Шелковый путь» и, в частности, осуществляемые на Большом Ближнем Востоке крупные инвестиционные программы, привносит в мультиполярный мир слегка позабытые классические правила мировой экономики. 

Очевидно, что в проблемах касающихся ЕС, первостепенен кризис, обусловленный беженцами. Данное явление – серьезный вызов, который ставит под угрозу будущее Европы [6]. Не случайно, что авторитетный «Американский совет по международным отношениям» считает, что обусловленный потоком мигрантов рост социальных проблем, террористические действия, насилие в отношении беженцев могут привести к «политической нестабильности в Европе», и оценивает это как «первостепенную угрозу» . Вдобавок есть также сценарии, касающиеся более далекого будущего, которые не прибавляют оптимизма европейцам в вопросе об их странах. К примеру, согласно исследованиям британцев, к 2050г. 55% населения Великобритании будет не христианским. Подобные прогнозы есть и о Франции и о других европейских странах. 

В любом случае, очевидно, что совокупность всех вышеупомянутых проблем, как это следует из прошедших последних выборов во Франции, уже в обозримом будущем приведет к увеличению роли националистических и правых сил стран ЕС. Это, в свою очередь, поспособствует тому, чтобы европейские страны стремились к большей самостоятельности как во внешней политике, так и в рамках ЕС. Если исключить выступающую на особых условиях в ЕС Великобританию, то на геополитической арене подобная тенденция проявляется пока что в отношении Франции. Положение последней отличается от Германии, которая, будучи экономически более мощной, имеет закрепленные четкие обязанности перед США еще со времен Второй мировой войны и находится в эпицентре американского внимания. А Франция, имеющая в этой войне немного относительный, но все же статус победителя, будучи членом Совета по Безопасности ООН и владея ядерным оружием, насколько это возможно, менее скована в своих внешнеполитических шагах. 

В любом случае, можно прогнозировать, что глобальные амбиции ЕС, основанные на так называемой «мягкой силе», должны заметно уменьшиться, и основные усилия этого союза будут направлены на решение внутренних проблем. Это обстоятельство обусловлено не только фактором беженцев и связанным с ним кризисом Шенгенской системы. Сегодня диктовать свои условия ЕС стремятся Великобритания и в какой-то мере даже Польша, которую многие аналитики называют «пятой колонной США» в Европе. Общим показателем претензий ЕС можно считать также заметный спад интереса к Украине. Этот фактор в итоге может послужить в какой-то мере налаживанию отношений ЕС-РФ. 

Армения. Происходящие на глобальной плоскости события, несомненно, в той или иной мере затронули и будут затрагивать также и Армению. В контексте региональной ситуации внешнеполитические усилия РА послужили стабилизации и укреплению наших позиций. Этому послужило также обострение отношений РФ с Турцией, что поставило Азербайджан в довольно двусмысленное положение. Статус «Один народ – два государства» вынуждает Баку, особенно после визита Давутоглу в Баку, предпринимать определенные шаги против РФ (вспомним заявление азербайджанской общины России касательно применения санкций в отношении Турции). Подобная позиция не может не учитываться в Москве, что будет иметь свои, хотя, возможно, и не столь заметные, последствия в отношениях Баку-Москва. Это дает определенное преимущество РА, в частности в плане проблем НКР. 

Основные проблемы РА, которые зачастую не способствуют адекватной реакции на вызовы формируемого нового мирового порядка, носят преимущественно внутристрановой характер. В этом контексте в качестве «критических сфер» должны быть рассмотрены следующие, тесно связанные между собой области: «экономика – технологии – демография – информация и идеологическая среда» и обусловленные этим конгломератом задачи качества управления. 

Резюме 

Окончательный распад однополярного мира и формирующаяся многополярная политическая и идеологическая система диктуют свои правила как глобальным, так и региональным акторам. В контексте процессов «деглобализации» США стремятся за счет стратегии «активной защиты» сохранить свой статус лидера. Военно-политические шаги РФ и экономические ходы Китая в каком-то смысле символизируют возвращение классической геополитики и геоэкономики на глобальную арену. Наряду с увеличением напряженности во взаимоотношениях основных геополитических акторов, они несут в сбе элементы динамичного равновесия, и это обстоятельство имеет потенциал усиления. 

Январь, 2016г. 

Источники и литература 

1. Гагик Арутюнян, «Экстремизм как вызов глобальной безопасности». – М.։ Философские Науки, #12, сс. 27-33, 2015. 

2. Колин Крауч, «Постдемократия». – М.: Изд-во Государственного университета-Высшая школа экономики, 2010; Михаил Делягин, Мнение, «Версия», #49(524), 2015. 

3. Гагик Арутюнян, «Распад «системы» и формирование будущего» − Ер.։ «Нораванк», 2011; Колин Крауч, «Странная не-смерть неолиберализма». – М.: Изд-во «Дело», 2013. 

4. Александр Ломанов, «Общий показатель нации», Россия в глобальной политике, #3, с. 138, 2015. 

5. Гагик Арутюнян, Рост экстремизма и фактор «интеллектуального паритета», 21-й ВЕК, 3(36), с. 5, 2015. 

6. Александр Панарин, «Искушение глобализмом». – М.:, Русский национальный фонд, 2000. 

7. Кортунов С.В. Национальная идентичность: постижение смысла. – М.: Аспект Пресс, 2009.